Come on skinny love just last the year
Pour a little salt we were never here
Staring at the sink of blood and crushed veneer
I told you to be patient I told you to be fine
I told you to be balanced I told you to be kind
In the morning I'll be with you
But it will be a different kind
I'll be holding all the tickets
And you'll be owning all the fines
Сказки действительно заканчиваются. Вот и моя закончилась. Давно-давно. Несколько лет назад. Хах. Четыре года, месяц, два дня, тринадцать часов и семь минут. С тех пор я больше не видела самую большую любовь моей жизни. И, практически, единственную у меня. Я не поехала в тур Победителей. И совсем не потому, что я не хотела. Я, конечно, не хотела, но... Я была беременна. От Катона. Я не сказала ему ни о чем. В ту ночь, в Капитолии, когда мы были вместе, я даже не могла задуматься об этом. Родители быстро выдали меня замуж за одного из самых влиятельных людей Дистрикта-2. Свадьба гремела на весь Панем - еще бы, победительница 74х Голодных Игр выходит замуж! Победительница 74х Голодных Игр беременна! Я с ужасом жду того момента, когда имя моего ребенка окажется в шаре на Жатве. Я боюсь этого больше всего, это мой самый большой страх. Я смотрела тур Победителей, сидя на диване с огромным животом, жуя крекеры и смахивая слезы, когда я видела знакомые ярко-голубые глаза. Я не знаю, о чем думал Катон, лишая меня своей защиты. Может быть, он считал, что мне так будет лучше, что я буду в безопасности. Как бы не так. Мой муж, мой "любимый" муж избивал меня. Он называл меня шлюхой и проституткой. Он продавал мое тело своим друзьям, в то время, как наш маленький ребенок плакал дома, зовя маму. Он знал о том, что малыш не от него, и вечно попрекал этим. Я даже понятия не имею, сколько ему заплатили мои родители, чтобы он молчал и искренне поддерживал историю о недоношенном ребенке. Теперь, после миллиарда тонн унижений, я действительно чувствую себя шлюхой. После десятков тел, под кои я была подложена заботливой рукой моего муженька. После литров слез, когда я получала удары вместо моего ребенка. Меня спасает только его командировки, в которые его, слава Богу, посылают довольно часто. Отец совсем бросил пить. Ему жаль меня. Он вновь вернулся на пост главы миротворцев и именно он старается отсылать мужа как можно чаще и как можно дальше. Мама умерла. Ее со мной больше нет. Так искренне обрадовавшись мне, живой и невредимой, после она получила разбитую, мертвую внутри дочь. Долго моя единственная любимая мамуля не прожила. Она успела увидеть сотни моих синяков и мои ярко-зеленые глаза на маленьком личике своего внука. Мне не хватает ее. Так же, как и Катона. Я до сих пор мертва. Во мне нет жизни, во мне нет ничего. Я пуста, как Рог Изобилия после налета профи. Я сама пустота.
Папа в очередной раз отправил мужа в Двенадцатый, регулировать какие-то бунты. На улице август. Теплый ветер дует в лицо, солнце радует последними лучами, а золотистые листики падают вниз. Я взяла своего малыша на ручки и, переодев, вышла с ним на улицу.
- Мама, мы гулять? - Прошепелявило мое четырехлетнее солнышко, а я улыбнулась ему в ответ. Такой милый и нежный. И правда солнышко. А вот я вечный дождь. Ведь и раньше такое сочетание было.
- Да, мое счастье. Пойдем на площадку? - Проговорила я, и мой котенок ответил веселым визгом и прижимашками. Я вновь улыбнулась и покрепче взяв его маленькую ладошку в свою, повела его к площадке. С нами вежливо здоровались прохожие, улыбались моему зайке, почтительно кивали мне. Мы добрались до площадки, и пупсик сразу кинулся ко всяким лесенкам и веревкам. Ему всего четыре, а он лазает везде без опаски, хотя, мое сердце замирает. Ко мне присела какая-то девушка, которая начала что-то спрашивать про мои Игры. Я сдержанно ей отвечала, но когда речь зашла про Катона, я не выдержала и попросила ее отойти от меня. Ее простые вопросы и простые слова задели все струны моей больной, не сросшейся души. Я хотела бы вернуть его. Я не могу поверить, что он не любил меня, хотя бы чуть-чуть. Ток вновь бежит по венам, будоража кровь. Воспоминания пролетают в голове, не давая мне покоя. Еще чуть-чуть и мое больное сердце не выдержит. При родах меня вновь откачивали. Капитолийские врачи вставили мне в сердце какой-то имплантант. Я не живая. Я робот. Я все-таки мертва. Мое сердце не бьется, черт возьми. А все из-за него. Всю жизнь я все делала для самого любимого мальчика. Батрачила в академии больше, чем кто-либо другой, всегда шла наравне с ним. Была готова умереть ради него на Голодных Играх, умереть ради того, чтобы он жил. Помню, что муж нашел мой старый дневник. В нем была одна лишь запись, которую я сделала сразу после того, как дала согласие на свадьбу.
слышишь? это сердце мое бьется.
убивает ребра, наружу рвется.
ножами острыми режет по живому,
я знаю, милый, ты не готов к такому.
мы просто дети, а не машины для убийства,
но чувствую себя очередной самоубийцей.
ты против будешь, если скажу тебе о чувствах,
когда сидишь ты молча на ночных дежурствах.
твоя улыбка будто приливы и отливы,
твои губы, для меня невыносимы.
боишься обязательств, боишься сноса крыши,
но я с тобою рядом, и ты еще пока что дышишь.
это не шутка, обратно не вернемся вместе,
не обратишься ты ко мне, как к своей невесте.
в твоих ушах звенеть лишь будет мертвый голос,
тот самый, из черно-белых полос.
прости, родной, тебя люблю я больше мира,
ты для меня дороже даже этого турнира.
голодных игр звуки уничтожили меня,
но ты же помнишь, милый, я твоя, только твоя.
игра окончена, молись за счастье и любовь.
тебя покинуло все, ты не найдешь это вновь.
ушла, чтобы ты выжил, ушла, чтобы ты жил.
но скоро ты вернулся, цел и невредим.
облачная свадьба, пир в раю, лишь я и ты,
кто-то говорил что адские наши мечты.
девочка из дождя и мальчик, целиком из солнца,
нас больше ничего из того мира не коснется.
успокойся, тише, счастье мое рядом с тобой.
когда-нибудь мы вновь увидим небо над головой.
Он ударил меня по лицу и выбросил дневник в камин. Листы бумаги кукожились в огне, чернея по краям, а эти строки еще плотнее отпечатывались в моей голове. Я уверена, что не забуду их до самой своей смерти. До самого моего конца. Я люблю его. Всегда любила и буду любить. Он часть меня. И на небесах мы правда встретимся.
Я покрутила головой, ища своего сына.
- Катон? Катон, где ты? Катон, мальчик мой!
Я не видела своего малыша, своего маленького мальчика.
- Катон! Катон, иди к маме, малыш, пожалуйста! Где ты?!
Я начинала впадать в истерику. Я никогда и ни за кого так не волновалась, как за моего сынишку. Нет. Волновалась. За его отца. Я услышала смех и присела на корточки, распахивая объятья. В них влетел маленький светленький комочек, с зелеными, как у меня, глазами, и такой же хитрой улыбкой, как у его папы.
- Где ты был, Катон? Не пугай меня так больше, любимый мой...
Катон отодвинулся от меня и посмотрел мне в глаза таким родным и похожим взглядом. Да, цвет глаз был мой. Но это единственное, что было от меня в моем сыне.
- Там стоит дядя, - начал сынок, взволнованно оборачиваясь в разные стороны. Я следила за его взглядом. - Он говорит, что он мой папа. Это правда, мамочка? Посмотри, пожалуйста!
Меня будто бы пригвоздили к земле. Я подняла глаза и посмотрела вдаль. Да, это был он. Мой любимый мальчик. Всполох его ярко-голубых глаз я бы узнала из тысячи ему подобных. Он грустно улыбнулся мне родной улыбкой, а у меня защемило сердце. Я не смогу подойти. И он не сможет. Нам действительно суждено встретиться лишь на небесах. Но я не хочу ничего без него. У меня есть сын. Сынок. Мой Катон. Я должна жить хотя бы для него. У меня потекли слезы из глаз. Сынулька уткнулся носом мне в губу и расстроенным голосом зашептал:
- Мамочка, что с тобой? Мамочка, почему ты плачешь? Ведь мой папа победитель Голодных Игр, да? Только ты просишь называть дядю Скотта папой и никому не говорить про настоящего, да? Мамуля, давай пойдем к настоящему папе, пожалуйста!
Я закусила губу и прижала Катона к себе. Не отпущу. Никогда не отпущу от себя.
- Малыш, - сказала я, а сын поднял на меня глаза. - А давай сейчас пойдем домой, соберем вещи и поедем куда-нибудь, давай?
Мы должны начать новую жизнь. Без всех. Просто вместе. Заново. Я не уверена, что когда-нибудь забуду нашего папу, нашего Катона. Но я избавлю ребенка от тирана, а себя от нелюбимого человека. Катон взвизгнул и бросился мне на шею.
- А папу мы возьмем?
Я немного опешила, но все же ответила:
- Дядю Скотта?
- Нет, папу!
Я отвела глаза от Катона. И перевела глаза на Катона-старшего. Он наблюдал за нами, но не подходил. И не подойдет.
- Папа к нам приедет, сынок. Когда-нибудь он приедет и останется с нами навсегда.
- Обещаешь? - Поднял на меня свои чистые глазки сын. Я сейчас совершенно не думаю о его будущем, о том, что он должен быть профи и учиться в Академии. Я смогу научить сама. Нужно сейчас к отцу, забрать деньги, получить разрешение на переезд и уехать. Уехать далеко. Если Катон захочет - он найдет нас, где бы мы ни были. Это его сын. Его кровь. Его жизнь. И я. Я тоже тут, я тоже здесь.
- Обещаю, - тихо сказала я, пряча лицо в волосах моего малыша. Он слишком смышленный для своих четырех лет. Хотя, сейчас дети растут так быстро, так быстро в этом жестоком мире... Мне повезло, что я не ментор, и не я отвечаю за смерти детей. Я просто буду спасать своего малыша. Чего бы мне этого не стоило.
- Я люблю тебя, Катон, - произнесла я, а в горле встал комок. Эти слова, тогда, на Играх, значили так много, а потом разбились и разлетелись осколками фарфора по кафелю, запачканному в моей крови.
- Я тоже тебя люблю, мамуль. Сильно-сильно! - Горячо прошептал Катон, крепко прижимаясь ко мне и обнимая меня своими маленькими ручками. Я с трудом сглотнула слезы, чувствуя натяжение в сердце. Я справлюсь. Я сильная. Я поцеловала его в нос, отчего он засмеялся, и подхватила его на руки.
- Мы уже уходим?
- Нужно домой, а потом к дедушке зайти. Ты у меня будешь настоящий путешественник, малыш! - Катон рассмеялся, а я грустно улыбнулась ему. Я обернулась и посмотрела в глаза тому, кто подарил жизнь моему сыну. Тому, кого я любила больше всех, пока не появился мой сын. Наш сын. Теперь я люблю их обоих. Наши взгляды пересеклись, и я улыбнулась и ему, сверкая кристаллами слез на глазах.
- Я люблю тебя, Катон, - прошептала я, глядя прямо на него, уверенная, что он прочитал по губам мой шепот. Когда-то в детстве мы тренировались в читке. Он всегда был лучшим. Если будет нужно - он найдет меня. Он ментор Дистрикта-2. Ему все дозволенно. Если захочет - он обратится к моему отцу. Я оставлю папе все координаты. Так, на всякий случай. Еще раз улыбнувшись моему любимому мальчику и поцеловав сынишку в щеку, я развернулась и пошла навстречу своей новой жизни.
